воскресенье, 6 ноября 2011 г.

Конференция "Октябрь 1917: взгляд из XXI века"


Булдаков В.П. (ИРИ РАН), Разин С.Ю. (ИГУМО)

ВСЕРОССИЙСКАЯ НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ

«ОКТЯБРЬ 1917: ВЗГЛЯД ИЗ XXI ВЕКА»

Конференция, организованная Российской академией наук, Институтом Гуманитарного образования при поддержке Государственной Думы Российской Федерации проходила 6 ноября 2007 года в Институте Гуманитарного образования. В ее работе приняли участие ученые из Института российской истории РАН, Института мировой экономики и международных отношений РАН, МГУ, РГГУ, Московского университета МВД, «Горбачев-Фонда», Главного архивного управления Москвы и ряда других учреждений и организаций. Было представлено около двух десятков докладов, представлявших самые различные, подчас взаимоисключающие точки зрения; по ряду вопросов развернулись довольно острые прения. Преобладали общетеоретические и историографические аспекты проблемы.
Открывая конференцию, ректор Института Гуманитарного образования М.В. Волынкина отметила, что оценка Октября и его последствий для России продолжает оставаться темой острой и актуальной, вызывающей разногласия в обществе. Поэтому история этого неоднозначного события требует к себе самого внимательного и предельно объективного отношения. Профессор В.Н. Воронов (эксперт Комитета по делам СНГ и связи с соотечественниками ГД РФ) зачитал приветствие от Комитета по образованию Государственной Думы Российской Федерации.
Председатель Оргкомитета конференции, вице-президент РАН, академик Г.А. Месяц в связи с оценкой последствий революции выделил несколько этапов советской истории вплоть до середины 1980-х годов, когда началось разрушения созданной в октябре 1917 г. государственности. По его мнению, Октябрь оказал громадное влияние на весь мир, однако в самой России не смогли понять сути происшедшего, сделать необходимые выводы, что и обернулось кризисом 1990-х годов. Возрождение России как великой державы является в настоящее время основной задачей нашего государства и общества.
Присутствующие почтили память выдающегося российского философа [Александра Самойловича Ахиезера], успевшего представить на конференцию свой доклад.
В.П. Булдаков (ИРИ РАН) в докладе «Революция и память: современность на весах истории» отметил, что в спорах об Октябре нет ничего необычного – во Франции они затянулись на 200 лет, после чего историки приступили к деконструкции созданного революцией мифа. История – это беспрерывный референдум относительно поворотных моментов и знаковых личностей прошлого, в котором задействована людская масса, среди которых историкам принадлежит, увы, далеко не самая активная роль. Объективность в оценке великих революций связана не просто со степенью идеологизированности и политизированности ее «наследников», а со способностью новых поколений исследователей преодолеть и то, и другое. В целом у нас до сих пор преобладает коммеморативная (преимущественно «юбилейная») историографии, и в этом ее основная слабость. Между тем, по тому, что мы пытаемся разглядеть в бездне веков, можно поставить безошибочный диагноз нашему современному нравственному, психическому и интеллектуальному состоянию – прошлое само «судит» нас.
Проректор ИГУМО Ю.М. Антонян, выступивший с докладом «Октябрьский переворот как возвращение Тени», попытался интерпретировать события 1917 г., опираясь на неофрейдистские представления. В моменты крупных общественных потрясений «тень коллективного бессознательного» (по терминологии К.Г.Юнга) вторгается в общественную жизнь, отбрасывая людей в отдаленное прошлое. Возможности возврата «коллективной Тени» особенно велики в странах с неразвитыми институтами демократии и гражданского общества. В 1917 г. под воздействием тягот мировой войны и деятельности большевиков Россия поддалась власти своей Тени.
В.Л. Шейнис (ИМЭМО РАН) в докладе «Историческое место Октябрьской революции. Взгляд из 2007 года» предложил исходить из того, что главной проблемой XX в. стала не проблема частной или общественной собственности, не проблема бесклассового общества и прибавочной стоимости, а проблема отсталости одних обществ по отношению к другим. Октябрьская революция, явившись одним из главных событий этого столетия, создала экономические, социальные и политические структуры, адекватные мироощущению и устремлениям отсталых обществ и ущемленных социальных слоев. В обществен­ном сознании произошла принципиальная подмена понятий в соответствии с чеканной формулой антиутопии Д.Оруэлла: «Свобода есть рабство». По этой причине революция открыла тупиковую ветвь исторического развития.
В докладе А.С. Ахиезера «Октябрьский переворот в свете исторического опыта России» было подчеркнуто, что масштабные качественные переходы, прерывающие эволюционные процессы мировой истории, всегда несли в себе потенциал накопленной культуры, историческую инерцию и одновременно потенциал прорыва к будущему. В этих поворотах, порой приобретающих катастрофический характер, могут фантастически сочетаться стремление сохранить накопленную инерцию истории и попытки качественных сдвигов через тотальную критику исторического опыта. Вместе с тем, новизна может прикрывать старость ценностей через новые слова, новый язык науки, новые философские идеи. Основной социокультурный результат большевистского переворота был предопределен тем, что Россия оставалась аграрной страной, с господством догосударственных архаичных ценностей, среди многих проблем которой существенное место занимала проблема взаимоотношений населения с бюрократическим государством, его легитимности в глазах масс. На этом фоне особенностью большевистского руководства стало то, что оно попыталось выработать язык, призванный преодолеть раскол между новой властью и той частью населения, на поддержку которой можно было рассчитывать.
Основной идеей И.Б. Чубайса (директор Центра по изучению России РУДН), выступившего с докладом «1917 год как разрыв российского исторического времени. Как вернуться к российской идентичности?», стала мысль о том, что в результате Октябрьской революции и гражданской войны Россия утратила свою идентичность. Напротив, М.М. Горинов (Главное архивное управление г. Москвы), обратившись к проблеме кризисного ритма российской истории, отметил, что демиургом российской истории было и остается государство. В 1917 г. отсутствие укорененных представительных институтов привело к тому, что социальная энергия, сломав бюрократические препоны, смела их слабые «зародыши». Последующий разлив анархии породил тягу к порядку, в результате чего была воссоздана жестко централизованная, иерархическая государственность. Для того чтобы адекватно оценить преемственность российского исторического развития необходим синтез цивилизационного и марксистского метода.
По мнению П.П. Марченя (Московский университет МВД России), высказанном в докладе «Крестьянство и Империя в 1917 году: массовое сознание как фактор политической истории Октября», базовым хранителем имперских ценностей в России оставался сам народ. При этом ключ к российско-имперским социокультурным кодам следует искать в крестьянской общине: даже исходящий из нее бунт может быть осмыслен как проявление механизма самозащиты имперского целого. В «конкурсе утопий» 1917 г. большевизм одержал убедительную победу в силу того, что в массовом сознании он занял историческое место самодержавия и продолжил его миссию, усвоив целый ряд народных имперско-архетипических установок. Сходное мнение прозвучало в докладе В.Д. Зиминой (РГГУ), которая, отметила, что российский политический процесс нес на себе отпечаток уникальной традиции российской власти, определяемой имперским характером государственности и «общинным» типом взаимоотношения власти и общества. В 1917 г. в условиях усталости от войны активизировались старые стереотипы сознания, не дифференцировавшие понятия «власть», «управление», «самоуправление», что в конечном счете обернулось возобладанием в массовом сознании авторитарных представлений.
В.Э. Багдасарян (Московский государственный университет сервиса) в докладе «Русская революция в контексте теории «цивилизационного маятника» отметил, что всякие инновации объективно вызывают действие сил цивилизационного отторжения, которые и задают обратный ход маятникового механизма. Это подтверждается периодичностью кризисов в истории России, в ряду которых Октябрьская революция и гражданская война были лишь крайним выражением противоборства западнических и почвеннических тенденций. В связи с этим привычное деление политиков на «правых» и «левых» утрачивает всякий смысл – большевики, вопреки своей фразеологии, воссоздали империю.
По мнению Н.А. Проскуряковой (МПГУ), так называемая имперская модель модернизации России была внутренне противоречивой. В частности потребность обеспечения экономической и военно-политической конкурентоспособности империи изначально блокировалась боязнью разрушительного воздействия модернизации на все составляющие имперской социально-политической системы. Модернизационные процессы осуществлялись без учёта готовности к ним общества.
Л.Г. Березовая (РГГУ) в докладе «События 1917 года в художественном восприятии современников» отметила, что любая революция – это прыжок в неизвестность. В 1917 г. очевидцы, пытаясь осмыслить события сквозь призму то общечеловеческих, то собственных идеалов, воспринимали происходившее как единый процесс, не деля его на две революции – Октябрьскую и Февральскую, как это было позднее принято в советской историографии. Эмоциональное смятение приводило к тому, что в художественном творчестве (особенно в плакатах и открытках) наблюдалось сочетание старых и новых изобразительных форм.
Т.Ю. Красовицкая (ИРИ РАН) в докладе «Российское образование между реформаторством и революционаризмом» отметила, что, несмотря на готовность большевиков «перевернуть» всю систему образования, лишь в октябре 1918 г. были приняты «Основные принципы единой трудовой школы», наспех сочиненные А.В.Луначарским. Несмотря на то, что в них выдвигалась здравая идея «изучения человеческой культуры в связи с природой», она так и не была подтверждена соответствующими, то есть качественно новыми, школьными программами. Это позволило в начале 1930-х годов совершить поворот к системе образования, которая обслуживала интересы государственной власти, а не интересы общества.
С.М. Исхаков (ИРИ РАН) обратился к опыту изучения Октябрьской революции в 1957-1985 гг., проходившего под руководством Научного совета АН СССР «История Великой Октябрьской социалистической революции». Совет концентрировал внимание советских историков на изучение социально-экономических и политических предпосылок Октябрьской революции, процесса строительства Советского государства, разгрома непролетарских партий, военной интервенции. В целом, его координационная деятельность характеризовалась, прежде всего, формированием и выдвижением таких тем, которые в наибольшей степени отвечали потребностям идеологической борьбы, критике буржуазной историографии. И.В.Михайлов (МГИМО) в обстоятельном историографическом обзоре новейшей литературы отметил главные особенности современного осмысления истоков гражданской войны в России. По его мнению, по вопросу о начальной дате и «виновниках» гражданской войны среди историков по-прежнему нет единства. С одной стороны, это объясняется методологическими слабостями большинства авторов, с другой – их избыточной эмоциональностью. Как результат, основная масса литературы отмечена откровенным дилетантизмом. По его мнению, историкам давно пора бы договориться: собственно гражданская война началась 25 октября 1917 г., когда одна часть общества от лица государственной власти поставила другую вне закона.
Несколько докладов было посвящено отдельным сюжетам революционного прошлого. Я.В. Леонтьев (МГУ), обратившись к анализу видных левых эсеров, показал особенности самоидентификации этой партии. А.А. Ильюхов (Государственный университет управления) в докладе «Опасные “сокровища” Зимнего Дворца и их судьба в октябре-ноябре 1917 г.» осветил один из наименее исследованных сюжетов событий 1917 года – так называемые «пьяные погромы». Он показал, что в условиях усилившегося после большевистской победы хаоса они оказались неизбежными. Массы восприняли победу большевиков как возможность релаксации – в прямом и переносном смысле.
Н.Н. Коршунова (Московский авиационный институт), поставив обострившуюся к 1917 г. проблему охраны материнства и детства в России в контекст «коммунистической мечты», показала, что вскоре после революции стал формироваться новый тип патерналистских отношений, при котором мужчина устранялся как инстанция власти в семье, а его функции перешли к государству. Было намечено создание единой государственной организации, главной целью которой являлось «создание сильных духом и физически граждан».
С.Ю.Разин (ИГУМО) в докладе «Массовое сознание и политические партии в общероссийских избирательных кампаниях 1906-1907 гг.», отметил, что уже в ходе выборов в Государственную Думу обозначился алгоритм взаимодействия «масс» и партий, приведший к успеху большевиков, сумевших превратить предрассудки масс в инструмент достижения собственных политических целей. Игнорирование этого момента их политическими противниками предопределило их уход в политическое небытие.
В дискуссии особенно активное участие приняли В.Т. Логинов («Горбачев-фонд») и С.В. Нилов (МБИ).

Сборник материалов конференции доступен:
Октябрь 1917 года: взгляд из XXI века. М., 2007.
http://www.igumo.ru/files/nauch/5.pdf



Комментариев нет:

Отправить комментарий